meh
Россия/Америка. Обмен телами
382 слова. R, наверное.
читать дальшеЭто странно и немного противно и ужасно стыдно, но... Интересно.
Америка сглатывает, расстегивает рубашку. Пальцы – тонкие и изящные, вдруг сделались неловкими, словно деревянные; мелкие сиреневые пуговки то и дело выскальзывают из них.
Белая рубашка падает на пол, Америка старается не глядеть в зеркало.
Дальше – юбка. Он расстегивает ее одним резким движением. Резко и решительно сдергивает с талии, цепляя... Ох. Черт. Плотные темно-коричневые чулки на подвязках. Америка не видел таких со времен бутлегеров. Он думает, что она ужасно старомодна. И осторожно прикасается к бедру, обтянутому лайкрой. Подцепляет пальцем подтяжку, отпускает, слушает, как она щелкает по коже. Да-а... Её кожа. Белая, будто мертвая, гладкая и приятная на ощупь, всегда прохладная.
Дальше – легче.
Америка стягивает порванные чулки – они ложатся на белый кафель как шкуры дохлых змей – и в первый раз смотрит на себя в зеркало. А оттуда на него глядит Россия. Америка крутится перед зеркалом – покачивается с носка на пятку, вертит бедрами, легонько похлопывает себя по ягодицам. Рассматривает. Россия – высокая, немного сутулая женщина-девушка. Из тех, которым в равной степени можно дать и двадцать и сорок лет. У нее небольшой животик, широкие бедра, сосудистые звездочки на ногах и высокая, совсем не по-девичьи немаленькая грудь, туго стянутая бюстгальтером.
Ладно.
Вдох. Выдох.
Америка смотрит на себя в зеркало, а оттуда на него глядит голая Россия. Невероятно трогательная в своей беззащитной наготе. Совсем не такая, какой кажется в жизни. Или хочет казаться.
У нее красивые, упругие груди. Слишком большие даже для нее, с аккуратными ярко-розовыми сосками. Около левого родинка. Америка берет груди в ладони, легонько сжимает, приподнимает по очереди. Тяжелые. Понятно, почему она сутулится и жалуется на постоянные боли в спине. Америка улыбается, аккуратно отводит длинные светлые пряди волос, упавшие на плечи. Короткие курчавые волоски между ног тоже светлые, почти белые.
– Англия сказал, что приедет через... Что?..
Америка смотрит на Россию, а на него с порога глядит Америка. Смаргивает пару раз, прищуривается недобро.
– Англия приедет через два часа. Сказал, что все исправит. К этому времени изволь привести себя в порядок. А насчет этого, – она кивает на ладонь, все еще сжимающую грудь, – мы обязательно поговорим.
И хлопает дверью так, что с полки валятся тюбики шампуней и цветные кусочки мыла.
Америка счастливо улыбается, рассматривая в зеркале чужое тело. Даже жаль будет возвращаться обратно в свое. Накручивает прядку на палец, кружится на носочках, смеется, запрокидывая голову.
Она очень красивая, когда улыбается.
ПЛИО, реинкарнация
367 слов
Смысл умер еще где-то в начале, не стоит его тут искать
читать дальшеСон пах землей, едким дымом и кровью. Из высокого деревянного дома – самого уродливого, что Бран когда-либо видел, тянуло смертью, мокрыми перьями и едой. Сытый пьяный смех, ругань и женский плач доносились изнутри.
Бран хотел уйти – улететь на быстрых черных крыльях или перекинуться в шкуру Лето. При одной мысли об этом его бесполезные ноги заныли, а рот наполнился слюной.
Он десятки раз охотился вместе с Лето – сновал меж деревьев тихой серой тенью, мягко касаясь лапами шуршащей лесной подстилки, припадал к ней мордой, вынюхивая. Волки не охотятся в одиночку. Но Лето – не обычный волк. Он – хозяин леса. Лето смыкал челюсти на шее оленя, вгрызался, ломая кости и разрывая жилы, и Бран с жадностью глотал горячую кровь, толчками льющуюся в рот.
Но что-то не отпускало его. Дом хлопнул дверью, – точно старое чудовище разинуло пасть, – и Бран увидел, как двигаются внутри неестественно изломанные человеческие тени. Он хотел уйти, но расправил крылья и влетел внутрь.
Бран никогда не видел более странного сборища – десятки мужчин с голодными и уставшими глазами кричали друг на друга, топорща мокрые черные перья. Грузный высокий старик, сидящий во главе стола, хмурился, морща широкий лысый лоб, и перебирал что-то на столе. Кислый запах тухлятины исходил от него. Бран присмотрелся. Темные мокрые пятна на его пышном оперении были... Старик глянул на него черными круглыми глазами-пуговками. А потом раскрыл рот и громко закричал:
– Зерно! Зерно! Сноу!
***
Джон сунул в рот саднящий палец. Чертова птица клюнула его до крови.
– Проклятый ты попрошайка. Может велеть Хоббу бросить тебя в суп?
Ворон заволновался, затрепетал блестящими крыльями, неуклюже поскакал по столу, задев лапой сломанную печать из розового воска.
– Сноу! Джон Сноу!
Джон удивился. Первый раз эта птица назвала его – да и вообще кого бы то ни было – полным именем. Будь у него время, он бы задумался над этим. Джон поправил перевязь с Длинным Когтем. Обожженные пальцы сводила жестокая судорога.
***
Во дворе Черного Замка кричали и ругались – люди королевы, одичалые, дозорные. Голоса смешивались в один сплошной рев – а может, это Вун-Вун?
Зазвенело оружие. Нет. Нельзя. Нельзя драться между собой, пока Болтон...
Джон чувствовал холод. С серого неба валил крупный мокрый снег, грязный утоптанный снег был под щекой. Больно. Что-то горячее текло меж пальцев.
– Сноу! Кр-ровь! Снег!
Последнее, что видел Джон – острый клюв и блестящие черные крылья.
КнБ, вещи, которые лучше не знать.
АоКага, 400 слов.
Тут скорее "вещи, которые лучше не видеть".
Небольшое предисловиеНе знаю почему, но этот текстик дался мне труднее первых двух. Я почти двое суток думала, какой бы вариант выбрать: КагаКуро и юст со стороны Аомине, темная история из прошлого, какая-то больная привязанность Кагами к чему-то/кому-то и т.д. У меня было с десяток идей, но все как-то не очень нравились.
И вот я уже хотела писать первый и самый очевидный "сериальный мексиканский" вариант - Аомине нравится Кагами, а сам Кагами счастлив с Куроко и бла-бла-бла.
Но... Потом в ленте избранного напоролась на эту запись. И меня вштырило. Фраза-вдохновляшка - номер 28.
читать дальшеДайки не был один уже полгода. Никогда и нигде.
– Не могу уснуть, Дайки, – пробормотал Кагами и быстро забрался к нему под одеяло. Уткнулся носом в короткие колючие волосы на затылке, взъерошил их рукой, громко засопел на ухо. Прижался грудью к спине и замер, словно затаился. Настоящий тигр. Большой, тяжелый и очень-очень теплый, точно живая печка.
Дайки повернулся к нему лицом, провел пальцем по губам, ласково ущипнул за щеку. Что-то прямо сейчас ускользает из его памяти. Воспоминание, которое забывать нельзя, песчаной струйкой быстро утекает меж пальцев. Плевать.
Пускай.
Они вдвоем едва помещались на полутороспальной кровати; лежали нос к носу, соприкасаясь коленями. Глаза Кагами поблескивали в темноте. Дайки смотрел в них, гладил уголки губ, скулы и тонул, тонул в вязком болоте полудремы. Где-то на периферии сознания хрустело битое стекло – жутко и тихо. Будто ломаются кости.
Дайки забросил руку на бок Кагами, обнял крепко-крепко, закрыл глаза. Низко выдохнул и расслабился. Лежать вот так вместе и все – ему хватит. Кагами улыбнулся.
Кагами не моргал и не дышал. Но Дайки уже засыпал.
– Дайки?
– М-м? – протянул тот и поскреб короткими ногтями живот.
Кагами легонько коснулся губами лба, переносицы, кончика носа. Прижался лбом ко лбу.
Кагами не теплый и не холодный. Все равно, что пытаться прикасаться к воздуху.
– Ну же, Дайки, – проскрипел взволнованный голос.
И Дайки распахнул глаза, хватаясь за серую футболку Кагами. Футболку, в которой его достали из искарежнной машины. Холод продрал острыми когтями от макушки до пят, рванул внутренности.
Нет.
Дайки сел.
Кагами нет. Уже два месяца. Ни здесь, ни где-либо еще. Нет, и уже не будет. Дайки ущипнул себя. Больно. Он не спит, а то... Пальцы сжались, комкая белую простынь. Просто сон. Такое бывает, он читал. Отчаянная попытка мозга любым способом заместить потерю. Пусть даже и иллюзией во сне. Да, во сне.
– Дайки.
Мертвенно-бледный лунный свет кривой полосой падал в комнату, освещая стоящую перед кроватью высокую, неестественно изломанную фигуру.
Серая футболка, кое-где разорванная, блестела темно-бурыми бесформенными пятнами. Кагами не двигался, но Дайки отчетливо слышал хруст. Хруст битого стекла под ногами и ломающихся костей. Волосы слиплись, черная корка запекшейся крови покрывала всю правую сторону лица, и глаз почти не открывался. Он стоял ссутулившись, странно припадая на одну ногу. Правая рука висела вдоль тела, и острый кусочек кости торчал из нее. Дайки отчетливо чувствовал запах жирной сырой земли, падающей на крышку гроба и тошнотворную сладковатую вонь разложения.
К горлу подступила рвота; рот наполнился горечью.
– Не могу уснуть, Дайки.
С тех пор Кагами стал приходить каждый день.
Самурай Чамплу, город-призрак.
607 слов, джен
Небольшое предисловиеКажется, я опять зафейлила фик в рамках флэшмоба. И, кажется, написала не совсем то, что подразумевала заявка... Но щито поделать - я люблю подобную тему и люблю канон (и историю Мугэна в нем).
Чамплу - странный канон. Вроде и нравится очень, но как же тяжко по нему писать...
читать дальшеДеревня была мертва. Смерть сидела в засыпанной пеплом почве, тихо плескалась в мутных лужах.
Мугэн осторожно переступал через обугленные доски, лоскуты одежды, и земля мягко пружинила под его шагами. В воздухе бренчали тучи мелкой мошкары. Насекомые лезли в глаза, нос, уши, копошились в волосах, ползали по рукам. Дышать было неприятно – после каждого вдоха горчило на языке.
Смутно знакомые картинки из прошлого мелькали в голове, и Мугэн помотал головой, отгоняя наваждение. Его прошлое – мертво. Все, кто были в нем – давно гниют в могилах. Он невольно посмотрел себе под ноги, пнул мелкий камушек. Может здесь, на этом самом месте, где он стоит, лежат его мать и отец, а мелкие белые черви ползают по их голым костям. Мугэн пожал плечами. Они – просто мертвые кости, и никогда не были ему родителями. Родителей у него не было. Кроме ада, однажды выплюнувшего его на свет.
По обеим сторонам узкой улочки тянулись покосившиеся деревянные дома, следившие за Мугэном черными провалами окон. Вдалеке хлопали ставни. Тянуло застоялой кислятиной, плесенью и морем. Он сразу узнал этот знакомый с детства запах. Морская соль, водоросли и вонь протухшей рыбы. Только шума прибоя не было слышно.
– Ищешь что-то?
Мугэн замер на ходу.
Высокая фигура, наполовину скрытая тенью, отлепилась от полуразрушенной стены.
– Ты.
Мукуро отсалютовал двумя пальцами.
– Как тебе тут, м? – Он развел руками. – Нравится?
– Что ты тут делаешь, мертвый ты сукин сын?
Мукуро покачал головой, весело улыбнулся. Только губами.
– Знаешь, за что я тебя всегда ценил? Быстро соображаешь, когда надо. Ну да. Я мертв. И ты тоже.
Мугэн сглотнул тяжело. Холодный пот мелкими капельками выступил на спине, горький железный привкус страха защипал во рту.
– Врешь.
– Почему ты так цепляешься за свою жизнь? Ты. – Мукуро кивнул на руки Мугэна. Татуировки под его взглядом вдруг жутко зачесались. – Деньги? Из-за этого молчаливого ронина? Или той мелкой дуры? Кого больше хочешь? Или, может быть, сразу двоих? Давай, поделись со старым другом.
– Вали. – Мугэн сжал кулаки. – Проваливай из моей головы. Жалкое воспоминание. Бесплотный призрак. Мертвец.
– Мы с тобой оба призраки, Мугэн. Два разлагающихся трупа. Разница только в том, что один из нас отказывается это признать.
Мугэн проснулся в холодном поту. Сердце стучало где-то в горле.
Он лежал, выравнивая дыхание, и прислушивался. Справа тихо журчала река, в лесу оглушительно трещали цикады и сверчки. Меж деревьев коротко вспыхивали желто-зеленые огоньки. Светлячки. А слева сопела Фуу. Мугэн повернулся, уставился на нее. Фуу спала на боку, подложив под щеку ладонь. Рот чуть приоткрыт, под веками быстро двигались глазные яблоки. Брови нахмурены. Мугэн перевернулся обратно на спину. Интересно, она тоже видит призраков? Носит их за собой невидимым холодным шлейфом?
Мугэн приподнялся на локтях. Костер давно догорел, и лишь неярко тлели в золе угольки. Дзин сидел, прислонившись спиной к дереву, и дремал, сложив руки на животе. Меч – рядом. Странно, что не в руках. Малейший шорох, и Дзин моментально проснется. Он спал невероятно чутко – настоящий сторожевой пес. Мугэн знал почему.
Остаток ночи он спал плохо. Казалось, что кто-то наблюдает за ними из леса. Кто-то желающий зла.
Мугэн сменил Дзина на рассвете. Сел у потухшего, но еще теплого кострища так, чтобы видеть сразу обоих. Фуу постоянно вертелась, перекатываясь с одного бока на другой. Дзин спал почти без движения. Только пальцы едва заметно подергивались.
Они выдвинулись через час после восхода солнца. Фуу начала вслух рассуждать, о том, как лучше и быстрее добраться до города, постоянно засыпая их вопросами, на которые сама же давала ответы. Дзин изредка вставлял пару слов. Мугэн слушал вполуха, не понимая толком, о чем болтает Фуу. Сейчас ему просто нравилось слушать ее голос и голос Дзина. Нравилось чувствовать кожей прохладный ветерок и слушать звуки леса. Нравилось чувствовать себя живым.
Они шли в Нагасаки. Трое живых и их призраки.
DMC, город призрак.
Джен, 392 слова.
Небольшое предисловиеЭх блин. Хотела написать что-то щекочущее нервишки, а оно вышло скучным описанием
Кое-какие детали могут быть не точными, в наличии японский монстр-мигрант.
читать дальшеГород вонял и скрипел на ветру. Покинутый, но не мертвый. Он следил за Данте пустыми глазницами разбитых окон, мягко выдыхал в лицо горячий, едкий газ. Огромное затаившееся чудовище, прикидывающееся спящим и безобидным.
– Будь осторожнее в районе старых шахт. Кажется, оно свило себе гнездышко в одном из разрезов.
Женский голос в наушнике срывался, трещал помехами, то почти пропадая, то вновь становясь различимым. Данте хотелось сорвать эту хрень – шумы сильно отвлекали от тишины, царившей на улицах, к которой он прислушивался одним ухом. Тишины тут быть не должно. Она, как Данте уже успел запомнить за свою жизнь, всегда несет большие, очень большие неприятности. И чем тишина дольше, тем крупнее будет монстр под кроватью. Данте уже полтора часа не слышал ничего кроме шелеста сухих листьев, гонимых ветром по растрескавшемуся асфальту. Кажется, монстр будет что надо.
– Как девчонка описывала тварь?
В наушнике что-то защелкало.
– ... с длинными когтями... серо-зеленая... тухлым...
Данте негромко выругался. Он никогда не любил этот дешевый прием второсортных ужастиков – помехи связи.
– Эй, ты слышал? – раздалось неожиданно ясно и звонко.
– Да. Думаю, что это гаки. У них выделение непереваренных остатков пищи происходит через кожу, поэтому вонь от этой лапочки убийственная.
– Ты уже охотился на них?
– Да. Но подробности лучше тебе не знать.
– Кстати...
И аппаратура замолчала. В этот раз окончательно.
Данте одной рукой смотал провода в комок, запихнул запазуху вместе с телефоном, и натянул на лицо защитную маску – дышать становилось больно. Удушливый запах гари, витавший еще на подъезде к городку, стал сильнее и смешался с чем-то еще. Неприятным, резким, раздражающим слизистую как крупинки перца. Данте узнал этот запах; он чувствовал его сотни раз.
Сера.
Пальцы рефлекторно тронули спусковой крючок пистолета. Холодный гладкий металл холодил кожу, приятная тяжесть оружия придавала уверенности.
Здания постепенно начали редеть; многоэтажки и магазинчики оставались позади, уступая место низкой серой траве и уродливым кривым деревцам. Только уличное освещение тянулось сюда, словно путеводная нить. Большой синий информационный щит гласил, что он покидает черту города, двигаясь к шахтам – гордости штата Пенсильвания. Бывшей гордости, поправил он про себя. Данте внимательно рассмотрел сеть дорог, змеившихся от шахты к шахте, запоминая кратчайший путь между ними и выход на трассу 61.
В какой из них засел гаки с двумя перепуганными подростками, искавших приключений на папином пикапе?
Данте все дальше шел по разбитой дороге прочь от города, перебирая в уме все известные ему ужастики с подобной завязкой. Список выходил приличный.
А Сентралия терпеливо следила за ним, затаившись.
382 слова. R, наверное.
читать дальшеЭто странно и немного противно и ужасно стыдно, но... Интересно.
Америка сглатывает, расстегивает рубашку. Пальцы – тонкие и изящные, вдруг сделались неловкими, словно деревянные; мелкие сиреневые пуговки то и дело выскальзывают из них.
Белая рубашка падает на пол, Америка старается не глядеть в зеркало.
Дальше – юбка. Он расстегивает ее одним резким движением. Резко и решительно сдергивает с талии, цепляя... Ох. Черт. Плотные темно-коричневые чулки на подвязках. Америка не видел таких со времен бутлегеров. Он думает, что она ужасно старомодна. И осторожно прикасается к бедру, обтянутому лайкрой. Подцепляет пальцем подтяжку, отпускает, слушает, как она щелкает по коже. Да-а... Её кожа. Белая, будто мертвая, гладкая и приятная на ощупь, всегда прохладная.
Дальше – легче.
Америка стягивает порванные чулки – они ложатся на белый кафель как шкуры дохлых змей – и в первый раз смотрит на себя в зеркало. А оттуда на него глядит Россия. Америка крутится перед зеркалом – покачивается с носка на пятку, вертит бедрами, легонько похлопывает себя по ягодицам. Рассматривает. Россия – высокая, немного сутулая женщина-девушка. Из тех, которым в равной степени можно дать и двадцать и сорок лет. У нее небольшой животик, широкие бедра, сосудистые звездочки на ногах и высокая, совсем не по-девичьи немаленькая грудь, туго стянутая бюстгальтером.
Ладно.
Вдох. Выдох.
Америка смотрит на себя в зеркало, а оттуда на него глядит голая Россия. Невероятно трогательная в своей беззащитной наготе. Совсем не такая, какой кажется в жизни. Или хочет казаться.
У нее красивые, упругие груди. Слишком большие даже для нее, с аккуратными ярко-розовыми сосками. Около левого родинка. Америка берет груди в ладони, легонько сжимает, приподнимает по очереди. Тяжелые. Понятно, почему она сутулится и жалуется на постоянные боли в спине. Америка улыбается, аккуратно отводит длинные светлые пряди волос, упавшие на плечи. Короткие курчавые волоски между ног тоже светлые, почти белые.
– Англия сказал, что приедет через... Что?..
Америка смотрит на Россию, а на него с порога глядит Америка. Смаргивает пару раз, прищуривается недобро.
– Англия приедет через два часа. Сказал, что все исправит. К этому времени изволь привести себя в порядок. А насчет этого, – она кивает на ладонь, все еще сжимающую грудь, – мы обязательно поговорим.
И хлопает дверью так, что с полки валятся тюбики шампуней и цветные кусочки мыла.
Америка счастливо улыбается, рассматривая в зеркале чужое тело. Даже жаль будет возвращаться обратно в свое. Накручивает прядку на палец, кружится на носочках, смеется, запрокидывая голову.
Она очень красивая, когда улыбается.
ПЛИО, реинкарнация
367 слов
Смысл умер еще где-то в начале, не стоит его тут искать
читать дальшеСон пах землей, едким дымом и кровью. Из высокого деревянного дома – самого уродливого, что Бран когда-либо видел, тянуло смертью, мокрыми перьями и едой. Сытый пьяный смех, ругань и женский плач доносились изнутри.
Бран хотел уйти – улететь на быстрых черных крыльях или перекинуться в шкуру Лето. При одной мысли об этом его бесполезные ноги заныли, а рот наполнился слюной.
Он десятки раз охотился вместе с Лето – сновал меж деревьев тихой серой тенью, мягко касаясь лапами шуршащей лесной подстилки, припадал к ней мордой, вынюхивая. Волки не охотятся в одиночку. Но Лето – не обычный волк. Он – хозяин леса. Лето смыкал челюсти на шее оленя, вгрызался, ломая кости и разрывая жилы, и Бран с жадностью глотал горячую кровь, толчками льющуюся в рот.
Но что-то не отпускало его. Дом хлопнул дверью, – точно старое чудовище разинуло пасть, – и Бран увидел, как двигаются внутри неестественно изломанные человеческие тени. Он хотел уйти, но расправил крылья и влетел внутрь.
Бран никогда не видел более странного сборища – десятки мужчин с голодными и уставшими глазами кричали друг на друга, топорща мокрые черные перья. Грузный высокий старик, сидящий во главе стола, хмурился, морща широкий лысый лоб, и перебирал что-то на столе. Кислый запах тухлятины исходил от него. Бран присмотрелся. Темные мокрые пятна на его пышном оперении были... Старик глянул на него черными круглыми глазами-пуговками. А потом раскрыл рот и громко закричал:
– Зерно! Зерно! Сноу!
***
Джон сунул в рот саднящий палец. Чертова птица клюнула его до крови.
– Проклятый ты попрошайка. Может велеть Хоббу бросить тебя в суп?
Ворон заволновался, затрепетал блестящими крыльями, неуклюже поскакал по столу, задев лапой сломанную печать из розового воска.
– Сноу! Джон Сноу!
Джон удивился. Первый раз эта птица назвала его – да и вообще кого бы то ни было – полным именем. Будь у него время, он бы задумался над этим. Джон поправил перевязь с Длинным Когтем. Обожженные пальцы сводила жестокая судорога.
***
Во дворе Черного Замка кричали и ругались – люди королевы, одичалые, дозорные. Голоса смешивались в один сплошной рев – а может, это Вун-Вун?
Зазвенело оружие. Нет. Нельзя. Нельзя драться между собой, пока Болтон...
Джон чувствовал холод. С серого неба валил крупный мокрый снег, грязный утоптанный снег был под щекой. Больно. Что-то горячее текло меж пальцев.
– Сноу! Кр-ровь! Снег!
Последнее, что видел Джон – острый клюв и блестящие черные крылья.
КнБ, вещи, которые лучше не знать.
АоКага, 400 слов.
Тут скорее "вещи, которые лучше не видеть".
Небольшое предисловиеНе знаю почему, но этот текстик дался мне труднее первых двух. Я почти двое суток думала, какой бы вариант выбрать: КагаКуро и юст со стороны Аомине, темная история из прошлого, какая-то больная привязанность Кагами к чему-то/кому-то и т.д. У меня было с десяток идей, но все как-то не очень нравились.
И вот я уже хотела писать первый и самый очевидный "сериальный мексиканский" вариант - Аомине нравится Кагами, а сам Кагами счастлив с Куроко и бла-бла-бла.
Но... Потом в ленте избранного напоролась на эту запись. И меня вштырило. Фраза-вдохновляшка - номер 28.
читать дальшеДайки не был один уже полгода. Никогда и нигде.
– Не могу уснуть, Дайки, – пробормотал Кагами и быстро забрался к нему под одеяло. Уткнулся носом в короткие колючие волосы на затылке, взъерошил их рукой, громко засопел на ухо. Прижался грудью к спине и замер, словно затаился. Настоящий тигр. Большой, тяжелый и очень-очень теплый, точно живая печка.
Дайки повернулся к нему лицом, провел пальцем по губам, ласково ущипнул за щеку. Что-то прямо сейчас ускользает из его памяти. Воспоминание, которое забывать нельзя, песчаной струйкой быстро утекает меж пальцев. Плевать.
Пускай.
Они вдвоем едва помещались на полутороспальной кровати; лежали нос к носу, соприкасаясь коленями. Глаза Кагами поблескивали в темноте. Дайки смотрел в них, гладил уголки губ, скулы и тонул, тонул в вязком болоте полудремы. Где-то на периферии сознания хрустело битое стекло – жутко и тихо. Будто ломаются кости.
Дайки забросил руку на бок Кагами, обнял крепко-крепко, закрыл глаза. Низко выдохнул и расслабился. Лежать вот так вместе и все – ему хватит. Кагами улыбнулся.
Кагами не моргал и не дышал. Но Дайки уже засыпал.
– Дайки?
– М-м? – протянул тот и поскреб короткими ногтями живот.
Кагами легонько коснулся губами лба, переносицы, кончика носа. Прижался лбом ко лбу.
Кагами не теплый и не холодный. Все равно, что пытаться прикасаться к воздуху.
– Ну же, Дайки, – проскрипел взволнованный голос.
И Дайки распахнул глаза, хватаясь за серую футболку Кагами. Футболку, в которой его достали из искарежнной машины. Холод продрал острыми когтями от макушки до пят, рванул внутренности.
Нет.
Дайки сел.
Кагами нет. Уже два месяца. Ни здесь, ни где-либо еще. Нет, и уже не будет. Дайки ущипнул себя. Больно. Он не спит, а то... Пальцы сжались, комкая белую простынь. Просто сон. Такое бывает, он читал. Отчаянная попытка мозга любым способом заместить потерю. Пусть даже и иллюзией во сне. Да, во сне.
– Дайки.
Мертвенно-бледный лунный свет кривой полосой падал в комнату, освещая стоящую перед кроватью высокую, неестественно изломанную фигуру.
Серая футболка, кое-где разорванная, блестела темно-бурыми бесформенными пятнами. Кагами не двигался, но Дайки отчетливо слышал хруст. Хруст битого стекла под ногами и ломающихся костей. Волосы слиплись, черная корка запекшейся крови покрывала всю правую сторону лица, и глаз почти не открывался. Он стоял ссутулившись, странно припадая на одну ногу. Правая рука висела вдоль тела, и острый кусочек кости торчал из нее. Дайки отчетливо чувствовал запах жирной сырой земли, падающей на крышку гроба и тошнотворную сладковатую вонь разложения.
К горлу подступила рвота; рот наполнился горечью.
– Не могу уснуть, Дайки.
С тех пор Кагами стал приходить каждый день.
Самурай Чамплу, город-призрак.
607 слов, джен
Небольшое предисловиеКажется, я опять зафейлила фик в рамках флэшмоба. И, кажется, написала не совсем то, что подразумевала заявка... Но щито поделать - я люблю подобную тему и люблю канон (и историю Мугэна в нем).
Чамплу - странный канон. Вроде и нравится очень, но как же тяжко по нему писать...
читать дальшеДеревня была мертва. Смерть сидела в засыпанной пеплом почве, тихо плескалась в мутных лужах.
Мугэн осторожно переступал через обугленные доски, лоскуты одежды, и земля мягко пружинила под его шагами. В воздухе бренчали тучи мелкой мошкары. Насекомые лезли в глаза, нос, уши, копошились в волосах, ползали по рукам. Дышать было неприятно – после каждого вдоха горчило на языке.
Смутно знакомые картинки из прошлого мелькали в голове, и Мугэн помотал головой, отгоняя наваждение. Его прошлое – мертво. Все, кто были в нем – давно гниют в могилах. Он невольно посмотрел себе под ноги, пнул мелкий камушек. Может здесь, на этом самом месте, где он стоит, лежат его мать и отец, а мелкие белые черви ползают по их голым костям. Мугэн пожал плечами. Они – просто мертвые кости, и никогда не были ему родителями. Родителей у него не было. Кроме ада, однажды выплюнувшего его на свет.
По обеим сторонам узкой улочки тянулись покосившиеся деревянные дома, следившие за Мугэном черными провалами окон. Вдалеке хлопали ставни. Тянуло застоялой кислятиной, плесенью и морем. Он сразу узнал этот знакомый с детства запах. Морская соль, водоросли и вонь протухшей рыбы. Только шума прибоя не было слышно.
– Ищешь что-то?
Мугэн замер на ходу.
Высокая фигура, наполовину скрытая тенью, отлепилась от полуразрушенной стены.
– Ты.
Мукуро отсалютовал двумя пальцами.
– Как тебе тут, м? – Он развел руками. – Нравится?
– Что ты тут делаешь, мертвый ты сукин сын?
Мукуро покачал головой, весело улыбнулся. Только губами.
– Знаешь, за что я тебя всегда ценил? Быстро соображаешь, когда надо. Ну да. Я мертв. И ты тоже.
Мугэн сглотнул тяжело. Холодный пот мелкими капельками выступил на спине, горький железный привкус страха защипал во рту.
– Врешь.
– Почему ты так цепляешься за свою жизнь? Ты. – Мукуро кивнул на руки Мугэна. Татуировки под его взглядом вдруг жутко зачесались. – Деньги? Из-за этого молчаливого ронина? Или той мелкой дуры? Кого больше хочешь? Или, может быть, сразу двоих? Давай, поделись со старым другом.
– Вали. – Мугэн сжал кулаки. – Проваливай из моей головы. Жалкое воспоминание. Бесплотный призрак. Мертвец.
– Мы с тобой оба призраки, Мугэн. Два разлагающихся трупа. Разница только в том, что один из нас отказывается это признать.
Мугэн проснулся в холодном поту. Сердце стучало где-то в горле.
Он лежал, выравнивая дыхание, и прислушивался. Справа тихо журчала река, в лесу оглушительно трещали цикады и сверчки. Меж деревьев коротко вспыхивали желто-зеленые огоньки. Светлячки. А слева сопела Фуу. Мугэн повернулся, уставился на нее. Фуу спала на боку, подложив под щеку ладонь. Рот чуть приоткрыт, под веками быстро двигались глазные яблоки. Брови нахмурены. Мугэн перевернулся обратно на спину. Интересно, она тоже видит призраков? Носит их за собой невидимым холодным шлейфом?
Мугэн приподнялся на локтях. Костер давно догорел, и лишь неярко тлели в золе угольки. Дзин сидел, прислонившись спиной к дереву, и дремал, сложив руки на животе. Меч – рядом. Странно, что не в руках. Малейший шорох, и Дзин моментально проснется. Он спал невероятно чутко – настоящий сторожевой пес. Мугэн знал почему.
Остаток ночи он спал плохо. Казалось, что кто-то наблюдает за ними из леса. Кто-то желающий зла.
Мугэн сменил Дзина на рассвете. Сел у потухшего, но еще теплого кострища так, чтобы видеть сразу обоих. Фуу постоянно вертелась, перекатываясь с одного бока на другой. Дзин спал почти без движения. Только пальцы едва заметно подергивались.
Они выдвинулись через час после восхода солнца. Фуу начала вслух рассуждать, о том, как лучше и быстрее добраться до города, постоянно засыпая их вопросами, на которые сама же давала ответы. Дзин изредка вставлял пару слов. Мугэн слушал вполуха, не понимая толком, о чем болтает Фуу. Сейчас ему просто нравилось слушать ее голос и голос Дзина. Нравилось чувствовать кожей прохладный ветерок и слушать звуки леса. Нравилось чувствовать себя живым.
Они шли в Нагасаки. Трое живых и их призраки.
DMC, город призрак.
Джен, 392 слова.
Небольшое предисловиеЭх блин. Хотела написать что-то щекочущее нервишки, а оно вышло скучным описанием
Кое-какие детали могут быть не точными, в наличии японский монстр-мигрант.
читать дальшеГород вонял и скрипел на ветру. Покинутый, но не мертвый. Он следил за Данте пустыми глазницами разбитых окон, мягко выдыхал в лицо горячий, едкий газ. Огромное затаившееся чудовище, прикидывающееся спящим и безобидным.
– Будь осторожнее в районе старых шахт. Кажется, оно свило себе гнездышко в одном из разрезов.
Женский голос в наушнике срывался, трещал помехами, то почти пропадая, то вновь становясь различимым. Данте хотелось сорвать эту хрень – шумы сильно отвлекали от тишины, царившей на улицах, к которой он прислушивался одним ухом. Тишины тут быть не должно. Она, как Данте уже успел запомнить за свою жизнь, всегда несет большие, очень большие неприятности. И чем тишина дольше, тем крупнее будет монстр под кроватью. Данте уже полтора часа не слышал ничего кроме шелеста сухих листьев, гонимых ветром по растрескавшемуся асфальту. Кажется, монстр будет что надо.
– Как девчонка описывала тварь?
В наушнике что-то защелкало.
– ... с длинными когтями... серо-зеленая... тухлым...
Данте негромко выругался. Он никогда не любил этот дешевый прием второсортных ужастиков – помехи связи.
– Эй, ты слышал? – раздалось неожиданно ясно и звонко.
– Да. Думаю, что это гаки. У них выделение непереваренных остатков пищи происходит через кожу, поэтому вонь от этой лапочки убийственная.
– Ты уже охотился на них?
– Да. Но подробности лучше тебе не знать.
– Кстати...
И аппаратура замолчала. В этот раз окончательно.
Данте одной рукой смотал провода в комок, запихнул запазуху вместе с телефоном, и натянул на лицо защитную маску – дышать становилось больно. Удушливый запах гари, витавший еще на подъезде к городку, стал сильнее и смешался с чем-то еще. Неприятным, резким, раздражающим слизистую как крупинки перца. Данте узнал этот запах; он чувствовал его сотни раз.
Сера.
Пальцы рефлекторно тронули спусковой крючок пистолета. Холодный гладкий металл холодил кожу, приятная тяжесть оружия придавала уверенности.
Здания постепенно начали редеть; многоэтажки и магазинчики оставались позади, уступая место низкой серой траве и уродливым кривым деревцам. Только уличное освещение тянулось сюда, словно путеводная нить. Большой синий информационный щит гласил, что он покидает черту города, двигаясь к шахтам – гордости штата Пенсильвания. Бывшей гордости, поправил он про себя. Данте внимательно рассмотрел сеть дорог, змеившихся от шахты к шахте, запоминая кратчайший путь между ними и выход на трассу 61.
В какой из них засел гаки с двумя перепуганными подростками, искавших приключений на папином пикапе?
Данте все дальше шел по разбитой дороге прочь от города, перебирая в уме все известные ему ужастики с подобной завязкой. Список выходил приличный.
А Сентралия терпеливо следила за ним, затаившись.
@темы: Kuroko no Basuke, Кагами, Игра престолов, фики, Аомине, Хеталия
-
-
20.08.2014 в 12:59-
-
20.08.2014 в 15:59-
-
20.08.2014 в 17:53-
-
20.08.2014 в 23:22Зафейлила так зафейлила, что уж теперь. Не объяснять же "что автор хотел сказать в тексте"
-
-
22.08.2014 в 16:36-
-
22.08.2014 в 16:55-
-
22.08.2014 в 18:05АоКага, 400 слов.
Тут скорее "вещи, которые лучше не видеть"
защтооо???
-
-
22.08.2014 в 20:24White Kou, А я писала это ночью ._. Страшно-о, но пишу, пишу...
За "классно написано" отдельное спасибо,
aldaria, Ыыы, не плакай, кот
-
-
22.08.2014 в 21:01ооооо, какой крутой текст
я подобное просто до икоты люблю.
Мне очень понравилось. Держит в напряжении до самого конца.
eska07, ты солнце! Спасибо, с удовольствием прочитала :з
-
-
22.08.2014 в 21:34-
-
22.08.2014 в 22:32Санри, Прпрпр, спасибо, я так рада
И, судя по всему, это же и выходит у меня лучше всего
-
-
22.08.2014 в 23:13*рыдает на пару с колобком*
-
-
22.08.2014 в 23:14-
-
23.08.2014 в 00:04kivina, ...я опять забыла поставить "дезфик".
-
-
23.08.2014 в 00:49-
-
23.08.2014 в 08:04А с другой стороны, если сравнить ощущения - тогда меня просто насухую скрутило. А сейчас, то ли из-за того что фик сам меньше, развязка происходит быстрее и я просто не успела полностью все осознать, то ли из-за мистического окраса, придавшего происходящему какой-то нереальности. Ох, вот почему-то кажется, что здесь именно кошмар, дурной сон, от которого Аомине рано или поздно очнется
и Кагами будет жив ((Сорри, это больше говорит обо мне, как о читателе, чем о тебе, как об авторе. А написано сильно. Пробирает, брр.-
-
23.08.2014 в 11:04Это сильно. С моим воображением лучше было бы все это не представлять... Даже не пытаться... Черт.
-
-
24.08.2014 в 01:20У Вас получился восхитительно пробирающий хоррор. Спасибо.
И отдельные аплодисменты за завершающую фразу.
-
-
24.08.2014 в 17:27Бгг я люблю такие фики - мистика, тема смерти и кирпичная открытая концовка одной фразой.
Не надо извиняться, мне очень интересно слушать, что думают люди о моих фиках. Сколько людей, столько и мнений. Да и полезно это.
Кира Асакура,
keo, Уруру, спасибо, мне так приятно-о
Последняя фраза и мне нравится
-
-
24.08.2014 в 17:48-
-
25.08.2014 в 15:40-
-
25.08.2014 в 20:50-
-
25.08.2014 в 21:13-
-
31.08.2014 в 12:46Ээ... А...
Сорри, щас я в кучку мысли соберу. Как-то я загрузилась очень. )
Если кратко, то понравилось. ) Мрачно и канонично. А вот дальше меня развезло мысью по древу.
-
-
31.08.2014 в 16:00читать дальше
-
-
20.09.2014 в 21:07-
-
21.09.2014 в 00:25Хочу проды
Все может быть. Но мне надо чтобы кто-то вместе со мной раскурил эту тему и... почем бы и нет тогда?